В 1930-х годах торжественные кремлёвские застолья призваны были показать "изобилие" первой в мире страны социализма.
Однако пышные пиры с деликатесами на столах Сталин закатывал и во время войны – когда Украина сходила с ума от голода, а в селах расстреливали за колоски, как в Голодомор.
Подпишись на Украинцы в Google News! Только самые яркие новости!
Подписаться"Русское виски"
Если в довоенные годы гостями самого кровавого тирана в истории были стахановцы, полярники и деятели Коминтерна, то в 1941-45 года банкеты и обеды устраивались главным образом для иностранных дипломатов. Воюющая страна нуждалась в союзниках.
Среди политиков, в честь которых давались приёмы, были дипломаты США и Великобритании, а также представители "правительств в изгнании" и лидеров Сопротивления – Владислав Сикорский (Польша), Эдуард Бенеш (Чехословакия), Шарль де Голль (Франция).
Всего за время войны состоялось 22 приёма. Лишь однажды "хозяином" был председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Калинин. В остальных случаях председательствовал за столом сам Сталин.
Отвечавший за кремлёвское меню генерал Александр Егнатанашвили даже в те дни, когда немцы уже хозяйничали возле самой Москвы, предлагал гостям лучшие изыски русской и французской кухни. Например, на дипломатическом приёме 4 декабря 1941 года был широкий спектр рыбных закусок: белуга, лосось, сёмга, зернистая и паюсная икра, сельдь с гарниром.
В придачу шли салат "Оливье", ветчина, сыры, масло, а также свежие овощи с Кавказа. Выбор горячего был не хуже, чем за царским столом в фильме «Иван Васильевич меняет профессию»: стерлядь в шампанском, нельма отварная, поросёнок, дичь с соусом «Пуаврад» и белые грибы под золотистой корочкой.
Сталин щедро заставлял столы алкоголем, видимо, надеясь добиться от захмелевших дипломатов каких-то откровений или обещаний.
"Шампанское предлагалось не только под десерт: его пили при желании в продолжение всего обеда – от начала до конца, – отмечает историк Сергей Девятов, изучавший архивы российского ФСО. – Обязательно была перцовка – водка, настоянная на горьком перце, и «Старка» – водка, купажированная португальским портвейном» (цитируется по газете «Московский комсомолец»).
При таком обилии спиртного не обходилось без курьёзов. Например, на приёме 20 декабря 1941 года британский посол Энтони Иден решил отведать перцовки – традиционного украинского напитка. Его заинтересовал желтоватый цвет напитка, напоминающий виски. Как рассказывал присутствовавший за столом советский дипломат Иван Майский, бокал послу наполнил лично Сталин, объяснивший гостю, что "это наше русское виски".
"Иден сделал большой глоток. Боже, что с ним сталось! Когда Иден несколько отдышался и пришёл в себя, Сталин заметил: – Такой напиток может пить только крепкий народ. Гитлер начинает это чувствовать".
Ягнёнок для Черчилля
Одним из самых роскошных можно считать пир, который Сталин дал в честь британского премьер-министра Уинстона Черчилля в Екатерининском зале Кремля 14 августа 1942 года. Пока на Волге шла Сталинградская битва, а окраины Москвы бомбили немцы, Черчилль наслаждался кавказским деликатесом – шашлыком, приготовленным по особому рецепту из мяса двухнедельного ягнёнка.
«Черчиллю понравилось, — хвастался офицер НКВД Павел Русишвили, готовивший блюдо, — Ведь такой шашлык из ягнёнка тает во рту, как масло – там и аромат, и вкус, и сок».
В целом, как вспоминал о том визите заместитель министра иностранных дел Великобритании Александр Кадоган, «атмосфера была, как на свадьбе»: на столе стояли «тарелки со всевозможной едой» и «бесчисленные бутылки».
Возможно, Кадоган тоже отведал перцовку – он говорил, что по настоянию Сталина выпил «что-то огненное». Уинстон Черчилль же надеялся сохранить трезвый ум, поэтому старался пить только красное вино. Но и от него у политика заболела голова.
Впрочем, возможно, виной всему был армянский коньяк, который Черчилль очень полюбил после поездки в СССР. Остаётся добавить, что далеко не все сталинские гости считали допустимой подобную роскошь в то время, как народ голодает.
Например, по мнению американского посла в СССР Аверелла Гарримана, подобное поведение советской верхушки было «отвратительным».
